О музыке и о дружбе, о славе и о жизни

Но, как нередко бывает, мы, публика, не сумели заступиться за нашего маэстро, и в конце концов ему пришлось эмигрировать в Израиль. С болью рвались связи публики с вызывавшим общее восхищение музыкантом, страдал оркестр, ещё недавно переживавший свой звёздный час. Самые знаменитые музыканты и певцы позже с восторгом и грустью вспоминали свои выступления с Ярослав­ским симфоническим.

Нежной и прочной оставалась дружба Юрия Арановича со скрипачом, потом дирижёром Ярославского симфонического оркестра Михаилом Успенским. Она началась в пятидесятые годы, когда оба музыканта учились в Саратов­ской консерватории.

Более сотни писем передала в Ярославский архив вдова Михаила Успенского скрипачка Мария Михайловна Успен­ская. Она вместе с дочерью Анной и внуком Фёдором уже давно живёт в Америке, лишь изредка наезжая в Ярославль. И вот во время нынешнего приезда сюда Мария Михайловна, занимаясь ремонтом, обнаружила ещё несколько писем Арановича. В них всё – как страстная, часто грустная симфония человеческих душ, тепло, греющее на географическом расстоянии и не остывающее в потоке времени. Итак, новые письма Юрия Арановича.

«18.1.1977 г. Кёльн.

Вот какой ты молодец вдруг стал, письма от тебя одно за другим идут! А я не перестаю радоваться за тебя, особенно приятно видеть твою фамилию, напечатанную в газете: «дирижёр Михаил Успенский!!!» Это уже звучит! И планы у тебя очень интересные, давай и дальше так! Кроме твоей фамилии, в газете больше знакомых имён не было, конечно, за пять лет столько изменилось!!! Иногда слушаю по радио концерты из Москвы и Большого оркестра радио и того, в котором я когда-то работал!.. Звучание БСО кажется мне вообще каким-то деревянным, потеряна осмысленность звучания (я уж не говорю о выразительности, так как это слово, по-моему, в настоящее время к оркестру неприемлемо). Всё очень жёстко и дисбалансно звучит, а, впрочем, может быть, это искажение звучания только из-за микрофонов, ну и, конечно, моё представление о звучности оркестра сейчас очень сильно отличается от того, к чему когда-то привыкал.

Как я писал тебе, после небольшого отдыха в Израиле всё-таки простудился, да так сильно, что дело уже пошло к воспалению лёгких, что меня очень испугало и вынудило обратиться уже срочным образом к врачу, который немедленно назначил мне курс внутривенных вливаний очень сильного антибиотика. Именно это меня поставило на ноги через три дня, т. е. концерт я дирижировал уже в полную силу.

Сейчас я всё время путешествую, и концерты мои идут как концерты пятого Битлза, что начинает немного раздражать, потому что раздача автографов и необходимость говорить с поклонниками превращается в регулярную работу, отнимающую отдых и время, но к этому нужно относиться стоически! А вот недавно я не удержался и купил для езды по городу новую машину «Ситроен-палас». Это такое комфортабельное чудо, конечно, она несколько меньше «Мерседеса», но зато со знаменитой «воздушной подвеской «Ситроена», клиренс между машиной и дорогой может по моему желанию меняться!!!

Есть много удобств и комфорта, особенно сиденье, мотор довольно экономный – 6,81 литра на 100 километров при скорости 120 км/час. Максимальная скорость – 172 км, словом, это замечательная машина, кстати, с воздушным охлаждением. Посылаю тебе небольшое фото этой машинки, чтобы ты имел представление о моём новом лимузине.

Сначала я, честно, не думал её покупать, когда увидел её и посидел внутри, сердце моё дрогнуло, а кроме того, директор филиала «Ситроена» в Кёльне – мой хороший знакомый, и он устроил мне её за очень дешёвую цену в связи с новогодней распродажей – всего четыре тысячи долларов, в то время как она стоит обычно 8 1/2 – 9 тысяч долларов.

Вот написал, а сам думаю: нехорошо друга раздражать, но удержаться от соблазна всё-таки не мог.

Сейчас у меня очень много работы, нужно учить очень много музыки, вообще я думаю, что вряд ли найдётся много дирижёров, дирижирующих столько программ, сколько я. Например, сейчас мне нужно выучить два фортепианных концерта Бартока (1-й и 2-й), а это действительно очень нудные сочинения, «Эврианту» Вебера, которую я дирижирую в Париже, 8-ю симфонию Малера («Симфония тысячи»). Всё это очень интересно, но требует много работы. А ты ведь знаешь, как хорошо, когда сочинение «отлёживается», входит в твоё тело и душу, поэтому необходимо время, а его и так-то уже немного остаётся.

Думаю, что скоро продирижирую 7-ю симфонию Шостаковича в Лондоне, всё уже в порядке, договорился по всем вопросам. Вот только неожиданно уменьшилось количество репетиций, и это является препятствием к подписанию контракта, хотя надеюсь, что эта репетиция ко мне вернётся. Ты ведь знаешь, как я люблю эту симфонию. Она была исполнена в Лондоне (лет 15 назад), но успеха не имела, и критика была очень плохой для сочинения тоже. Очень хочется, чтобы англичане поняли это гениальное сочинение. Это ведь не музыка победы одной армии над другой, это победа идеалов добра и свободы над насилием и мерзостью!

Ну хорошо, письмо получилось длинное, надо уж его кончать. Я тебе желаю, как и всегда, здоровья, счастья, много творческих и дирижёрских успехов, желаю не хандрить и чтобы всё исполнилось, что тебе по-настоящему хочется.

26.11.1977 г. Кёльн.

Дорогой Миша!

Спасибо тебе за письмо и поздравление с днём рождения. Я, кстати, в этот день за тебя тоже пил! А вот твои упрёки в том, что я писем не пишу, не совсем справедливы, так как я написал тебе два больших письма, на которые не получил ответа. Но с почтой всё может случиться, тем более что почта теперь почти везде бастует, разве только в Германии и Швейцарии всё функционирует нормально. Но это, конечно, никогда не мешает моей дружбе с тобой.

Моя жизнь идёт нормально, работаю, занимаюсь, езжу. Позавчера приехал из Мадрида, где дирижировал 2-ю симфонию Малера. Интересно, что последние годы мои концерты проходят в какой-то истерической обстановке – получасовые аплодисменты, кричащие, постоянно требующие бис. Всё это приобретает грандиозные размеры. Так, например, в Милане после ночной двухчасовой симфонии публика не реагировала на вырубленный свет, добилась того, что оркестр вернулся обратно на сцену и сыграл на бис ещё раз финал!!!

А на следующий день эта симфония повторялась в Бреши (это большой город в 120 км от Милана, церкви VI века). Это был концерт памяти жертв террора, а в церкви аплодисменты запрещены. Но после симфонии... первым зааплодировал кардинал, который обратился к публике со словами: «Мы только что видели, как человек разговаривает с Богом, и не аплодировать ему было бы кощун­ством». После этого возникла 20-минутная овация, в результате этого мы сыграли в церкви бис.

Дорогой Мишка! Послушай обязательно эту симфонию, я знаю, что в СССР она есть в записи Кондрашина, и хотя он делает это очень плохо, но всё-таки, может быть, что-нибудь удастся понять, хотя Кондрашин настолько холодный сапожник, что даже гениальную музыку может сделать посредственной.

Моя жизнь идёт дальше, дирижирую много. Слава Богу, к 50 годам идёт понемногу дело, пусть молодёжь пробивается! У нас на Ближнем Востоке опять начинает попахивать жареным! Хочу надеяться, что всё обойдётся.

Я очень рад за тебя, за твои дирижёрские успехи, всё-таки очень хорошо, что дирижирование стало частью твоей работы, а читая твои строки про деревенскую жизнь, я почти плакал, вот что бы мне очень хотелось ещё раз пережить – какая это прелесть – русская природа, русская деревня!!!

В последнее время на Западе вышло много моих пластинок, но особенную радость мне доставил «Манфред» Чайковского. Я очень редко бываю доволен тем, как дирижирую, но на этот раз с уверенностью скажу, что лучше я не могу! Впереди у меня много проектов на новые пластинки, посмотрим, как смогу это реализовать. Здоровье – главное, что я сейчас хочу, всё-таки годы уже дают себя почувствовать, мне уже как-никак сорок пять лет! Прожил уже больше того, что осталось, и годы были не из лёгких! Все мои знакомые из России куда-то поисчезали, одна часть приехала в Израиль, но сбежала оттуда, а другая часть едет прямо в Америку, да и люди здесь меняются неузнаваемо!

Но всё-таки друзья у меня есть, хотя их, конечно, немного, да и как их иметь, когда я всё время на колёсах! Пожалуйста, будь уверен, что я всё время помню о тебе и никогда не забуду нашу дружбу. Подумай только, более двадцати лет назад мы с тобой встретились, более пяти лет, как я уехал из Москвы, а мы помним всё, пишем друг другу, думаем друг о друге, и это, конечно, самое лучшее доказательство.
Баранкин, будь человеком, пришли фотографию!
Всегда твой друг Юрий.

22.06.1989 г. Иерусалим.

Очень обрадовался твоему письму! Не забыл меня всё-таки! Я очень часто вспоминаю тебя, нашу дружбу, и всё это связывает нас, и вспомнить действительно есть что!!! И, конечно, большое спасибо за приглашение! В СССР столько перемен, что понять их, а главное, реально представить себе в действии очень трудно!!! Мы часто по телевидению видим прямые передачи из Советского Союза, но часто голова отказывается верить тому, что видят глаза!..

Сейчас я месяц отдыхаю в Израиле, а потом мы летим в Европу, вернусь я в Израиль в середине октября на месяц, так как буду дирижировать серию концертов с оркестром Израильской филармонии, а потом опять в Европу, где уже буду примерно год. Так вот и проходит жизнь в беспрестанных поездках. Два года назад я торжественно закончил мою работу как главный дирижёр, одновременно покинув два моих оркестра: Кёльнскую филармонию и Стокгольмскую. В этих оркестрах я проработал одиннадцать лет.

Самое приятное – быть свободным художником, но позволить это себе можно, только когда есть уже имя! А теперь я коллекционирую почётные звания, ордена и прочие почести. Я почётный дирижёр Стокгольмской филармонии, Израильского радио-оркестра, почётный член Лондонского оркестра, кавалер ордена Полярной звезды, дважды лауреат премии «Золотой Орфей» (премия немецкой критики), лауреат премии Пуччини и т. д. и т. п.!!! Значит, становлюсь старым!!!
Большой привет всем, кто меня помнит (если таковые ещё имеются).

21.07.1992 г. Иерусалим.

Дорогие Миша и Майечка!

Написал вам минимум десять писем, но, к сожалению, уже больше года не получаю никакого ответа! Михейчик, я спрашивал тебя о возможности прислать тебе машинку, так как я слышал, что пошлину в Советском Союзе (или как вы теперь называетесь!) на товары, присланные с Запада, теперь отменили! Так ли это? Кроме того, я спрашивал, не могу ли купить у Ярославской филармонии материал 1-й симфонии Рахманинова и симфонии «Фауст»? Ведь всё равно это сделано в моей редакции, и никто по этим нотам наверняка не играет!

Вот сколько у меня было вопросов, и ни на один я так и не получил ответа!»

...Сейчас все Успенские живут в Вашингтоне. Дочь Анна – концертирующая пианистка, часто выступает вместе со своим мужем виолончелистом Рафаилом Соболевским. Оба выпускники Московской консерватории. Анна десять лет работает в своей музыкальной студии.

Её сыну Фёдору Успенскому – 16 лет, но он уже профессиональный скрипач. Одиннадцать раз занимал первые места в детских и юношеских конкурсах. В марте нынешнего года принят в высшую музыкальную школу Америки – Джульбюльярд, ещё раз показав высокое качество русской скрипичной школы. Один из известнейших американских дирижёров Лорен Мазель отметил его на оперно-симфоническом фестивале и пригласил в свой оркестр. В составе первых скрипок Фёдор участвовал в исполнении опер «Севильский цирюльник», «Богема», «Кармен», 9-я симфония Бетховена... В ноябре едет с Лореном Майзелем на свои первые гастроли в Оман в Арабские Эмираты, будут давать «Богему»...